Теонова линия пока что продолжает упрямо ускользать от меня. Чем одержимее я за ней ггоняюсь, тем упорнее она сейчас "не хочет писать себя мной". А в черновиках давным-давно уже поселилось начало истории Редвина Торне. Кой в тексте пару раз упоминался. И вот, подумал я,: а что, если Теон не идёт к Винтерфеллу, потому что Редвину надоело бесконечно ждать своей очереди? Сколько можно, в конц концов? В общем, вот оно, пока что, это начало, а я постараюсь присоединить к4 нему продолжение.



читать дальше
Ему снилось, что он плывёт в молоке.
Плавать в молоке - это глупо и совершенно нерационально, но зато оно тёплое, и в нём нет боли. Только глаза открывать трудно, белая жидкость моментально залепляет их обратно. Но с другой стороны... С другой стороны, зачем глаза тому, кто плавает в молоке? Всё равно ведь ничего тут не видно. Только белое. А ещё он сам стал каким-то странным, во всяком случае, не таким, как, вроде бы, быть должен. Он стал очень лёгким и полностью проницаемым. Словно поролоновая губка. И молоко течёт через него, сквозь него, заполняя его белым теплом. И от этого так хорошо...
Милорд, можно, я сохраню это в памяти? Можно, это теперь будет самым лучшим моим воспоминанием? Вы ведь разрешите, милорд?
- Милорд?!.
В белом постепенно рождается красное. Оно тоже умеет пронизывать его, наполняет его собой, но оно совсем не тёплое. и от него больно. Совсем рядом что-то бухает. Нет, не рядом, а в нём самом, это просто сердце, и с каждым ударом пульса красного становится больше, чем белого. И больно. Больно-больно-больно-больно-больно.
- Пустите меня, пустите! - всё его существо превращается в беззвучный крик. Но крик никому не слышен, крик бессильно разлетается на осколки, на снежные искры. Красное и белое прозрачнеют, и уже можно увидеть, что он не плывёт в молоке, он вплавлен в ступени сверкающей и холодной хрустальной лестницы. А потом сам он тоже начинает становиться прозрачным, а ещё почему-то жидким, объятия лестницы больше не могут удерживать его. и он течёт по ней вниз. За ним остаётся беспросветно чёрный оплавленный след, такой уродливый на хрустальном...
Потом всё исчезает.
И появляется снова.
Теперь он уже не плавает в молоке, он неподвижно лежит, полуутопленный в чём-то вязком и одновременно упругом. Снаружи только голова, она смотрит прямо вверх, на какие-то шевелящиеся под потолком тёмно-розовые щупальца. Сейчас он не чувствует никакой боли. И пахнет приятно.
- Если вы уже пришли в себя, сир, то, пожалуйста, поднимайтесь из биованны, и я провожу вас в душ. Ти-анховую жидкость надо смывать с себя всю и как можно скорее. пока не подсохла. А то сами же пожалеете, - услышал он рядом с собой мужской голос. Хотел выполнить отданный этим голосом приказ, но засомневался в том, что сможет. Он ведь только что был молочным и прозрачным, взрывающимся, рассыпающимся, и жидким, и невесомым, и наполненным изнутри молоком и болью. Сумеет ли он встать и пройти в душ? И как быть, если не сумеет?
Чьи-то руки без церемоний подхватили его под мышки, вздёрнули вверх. Он осознал, что всё-таки может стоять. причём, практически не шатаясь. Милорд будет доволен, или наоборот, не очень? Какого именно результата от этого опыта он хотел? Заранее в таких случаях никогда не угадаешь.
Мужчина, вытащивший его из этой самой биованны, как ребёнка взял его за руку и провёл в душ. Сам включил воду и помог вымыться. Потом вручил большое и мохнатое белое полотенце. У мужчины были крепкие руки, очень светлые волосы и голубой халат поверх чёрного облегающего комбинезона. Похожий комбинезон вместе с бельём он принёс и своему подопечному, когда тот вытерся. Потом опять взял за руку, и вывел в маленький уютный холл с кремовыми стенами и мягким диваном. Заботливо усадил, сам устроился рядом и спросил:
- Вы себя осознаёте?
- Да, - ответил он.
- Можете назвать своё имя?
- Редвин Торне, - имя пришло сразу. Да и вообще, сознание казалось удивительно ясным. Очень приятное ощущение, хоть и непривычное. Редвин хотел бы надеяться, что на этот раз ему разрешат пробыть в таком состоянии сколь-нибудь продолжительное время.
- Что вы ещё можете о себе вспомнить?
- Пока ничего, - предельно честно ответил он. - Имя всплыло, когда вы задали мне конкретный простой вопрос о нём. Но с ним пока что ничего не ассоциируется.
Светловолосый мужчина чуть заметно поморщился, и Редвин едва сумел удержаться и не вздрогнуть. Кажется, что-то пошло не так, и он вызвал недовольство.
Его собеседник тоже быстро взял себя в руки.
- Ладно, подождём пока с вашими воспоминаниями. Меня зовут Айрен Сэлтаор, по национальности я инкстер, но имя моего народа вам. пока что, ничего не скажет. Я, как вы, наверно, уже поняли, ваш наблюдающий врач.