... и иду делать великие дела. Пересматривать следующую серию, например.

@темы: Вечерний Джон.

@темы: Просто так, в сторону, Эффекты эксплуатации продукта

@темы: Только хорошие новости-365.

Когда схлынула ярость, и багровые сполохи перестали плескаться перед глазами, Элтон осознал, что влип. Крупно влип.
Всё-таки убийство одним дозорным другого дозорного, даже совершенно никчёмного и никем не любимого, вроде Флауэрса, это более, чем очень серьёзно. Это неслыханно! Даже поединки чести, тщательно выдержанные по всем рыцарским правилам, строго-настрого запрещались. Даже явственные случайности досконально расследовались, и допустившим их братьям грозило суровое наказание. Чёрный воин, принеся клятву, дарит Стене не только жизнь свою, но и смерть, так что гибнуть имеет право исключительно на вылазках, да ещё от болезни. Или - по приговору Командующего. В общем, ни в коем случае не по собственной воле и не по воле равных себе, такая роскошь - для тех, кто живёт на юге. А живой щит царства людей не принадлежит сам себе.
читать дальшеРаньше Элтон об этом как-то не задумывался. А если и задумывался, то легко и мимолётно. Бросив на плечи чёрный плащ, ты становишься защитой зелёного застенного мира, клинком юга, поднятым против зла, что может прийти с севера. Это тяжело, зато более чем достойно. А в том, чтобы не принадлежать самому себе для выходца из старинной благородной семьи и вовсе не было ничего странного и особо удручающего - те, кто рождён в замках и наречён именем, хранимым в исторических книгах, иначе и не живут, они - звено в цепи предков и потомков, малая частичка великого целого .Лорды и леди существуют не для себя самих, а ради приумножения славы своего Дома.
И уж тем более даже в голову не могло прийти молодому Маллистеру, что однажды узы братства превратятся для него в оковы. Что с Дозором вдруг окажется вот настолько не по пути. Его всё, в общем, в Дозоре устраивало. Ровно до того дня, когда встретил под сердце-древом Белого Ходока по имени Эссейнир...
В подвале было холодно. И телу - от цепенящей затхлой сырости, и душе - от мыслей о том, что будет дальше.
Наверно, как положено в таких случаях, предстоят следствие и суд. И на суде надо будет что-то говорить в своё оправдание. А что тут можно сказать? Правду? "Лорд-Командующий, я убил Ретта Флауэрса, потому что вышеупомянутый Флауэрс меня домогался?" Вот ровно так и сказать, при всём честном Дозоре? Как-то, мягко говоря, не тянет. Соврать? А что именно соврать? Кстати, а почему этот уродский просторец оказался возле конюшни, когда Элтон приехал? Мастер над оружием же отправил его под арест, и ослушаться бастард не мог, это исключено...
Снаружи за дверью послышалась тихая возня, скрипуче повернулся ключ в замке. Элтон не стал вставать навстречу тому, кто собирался войти, уж эту крохотную вольность может позволить себе любой арестованный. Особенно, если холод пронимает до костей, заставляя сжиматься в возможно более плотный комок, чтобы сохранить жалкие крохи тепла, ещё живущие под одеждой.
Когда начал поворачиваться ключ, Элтон подумал, что это ему прислали из трапезной еду, голодом в Ночном Дозоре всё-таки не наказывали никогда и никого. Но вместо стюарда в холодную темноту шагнул мастер над оружием.
- Как же это вышло, Маллистер, а? - винтерфеллец, не чинясь, сел рядом с Элтоном на пол, привалившись спиной к шершавой влажной стене, - От Вас, честно говоря, не ожидал...
Похоже, северянин смущался, слова он подобрал отчаянно неловко. Будто не к братоубийце обращался, а к мальчишке, пойманном на воровстве яблок из чужого сада.
- А как вышло, что Флауэрс оказался не под арестом? - вопросом на вопрос отозвался Элтон, ёжась в тщетной попытке хоть как-нибудь согреться.
- Мерт Хэйтон, один из тех, кому в эту ночь предстояло дежурить на Стене. неожиданно схватил лихорадку. Заменить его было некем, вот Флауэрсу и отложили исполнение наказания. На одни сутки. Отстоял бы смену и всё равно пошёл.
Элтон молча кивнул. Хотя бы на один из его проклятых вопросов нашёлся простой и ясный ответ.
- Как всё-таки вышло, что ты его убил? - продолжал расспрашивать винтерфеллец, - Бастард чего-то от тебя хотел?
- Явно тоже самого, чего и тогда в оружейке, - зло выплюнул Элтон, - А то Вы сами не понимаете!
- Понимаю, - мастер над оружием вздохнул. - Понимаю. И на суде буду говорить в Вашу защиту, Маллистер. Не прямо, конечно, а как-нибудь в духе: Флауэрс неоднократно оскорблял его честь, и так далее, И думаю, что моего слова будет достаточно, - Он помолчал и добавил, - Честно говоря, Маллистер, я Вам едва ли не "спасибо" говорить должен. Я терпеть этого ублюдка не мог.
Элтон досадливо помотал головой.
- Флауэрса, по-моему, весь замок терпеть не мог.
- Точно. Вонючка, он Вонючка и есть, невелика потеря для Братства. Но я не понимаю другого, Маллистер.
- Чего "другого", сир Джоррен?
- Этой сумасшедшей ярости. Вы всегда были спокойным, выдержанным человеком. Убить бастарда - да, я бы на Вашем месте тоже вынужден был его убить. Но чтобы так... Понимаете, Вас с трудом оттащили от Флауэрса четверо дюжих мужчин. Вы себя не помнили, вы рычали и только что не кусались. Вас легко можно было принять за сумасшедшего. И это ведь не просторец Вас так, довёл. он, скорее уж, стал последней каплей. А сам не свой Вы ходите с того самого рейда.
- Это что - так хорошо видно? - вскинулся Элтон. Седьмое пекло, этого ещё не хватало! А он-то, наивная летняя зелень, думал, что хорошо прячет свои чувства...
Винтерфеллец чуть улыбнулся. Едва заметно, самыми уголками губ и очень печально.
- Вам сколько лет, Маллистер? Девятнадцать? А мне скоро пятьдесят, и ровно девятнадцать из них я провёл в Дозоре. Последние десять - готовя к присяге новых братьев. И Вы полагаете, что от меня в этом замке вообще можно хоть что-то утаить?
- И что же, со мной, по-Вашему случилось, сир Джоррен?
- В подробностях, конечно, не знаю. Я же не древовидец. Но что-то произошло в этом рейде, что-то такое, что перевернуло Вам жизнь. После Вашего возвращения мы с Первым Разведчиком спорили о Вас, Маллистер. Он утверждал, что оставшись тогда один, Вы с кем-то снюхались, и, как он выразился, "нам ещё повезёт, если только с Одичалыми". Я утверждал, что нет. И я доказал свою правоту, отпустил Вас одного за Стену, но Вы не дезертировали! Вы даже ни с кем там не разговаривали, как был вынужден признать кравшийся за Вами наблюдатель, приставленный Первым Разведчиком. Только Вы совсем не думали и об охоте, предавались каким-то явно мрачным мыслям. А зайца подстрелили для отвода глаз. Так что Первый Разведчик продолжает Вас подозревать невесть в чём.
"И, наверное, у Хэйтона нет никакой лихорадки!" - про себя добавил Маллистер.
- Значит, он меня проверяет? - сказал он вместо этого. Сир Джоррен всё-таки не заслуживает грубостей, Элтон, как, впрочем, и все другие молодые дозорные, слишком любил и уважал своего мастера над оружием, недостойно было бы позволить себе срывать на сире Джоррене злость. Хотя сдерживаться сейчас сложно. Не смотря на холод, измотанность и то, что он, Элтон, мягко говоря, не в том положении, чтобы позволять себе выказывать гнев.
Злости накопилось слишком много. Её сейчас хватило бы на десяток оскорблённых Таргарниенов. Ну, господин Первый Разведчик, ну, всеми богами проклятый сукин сын! Значит, он с самого начала обо всём догадался? И наладился шпионить. Причём, хорошо, если только за одним подозрительным Маллистером шпионить, собирая доказательства вины его перед Дозором. А если...- по спине пробежали мерзкие мурашки, - Если эта тварь хотела через него, Элтона выследить и убить Эссейнира? Или того Иного лорда, с которым у твари когда-то не состоялось побратимства, Торнейар его зовут, кажется?
Холодное надменное лицо. Колючий взгляд почти бесцветных глаз в спину. "Он выбрал Дозор"...
- Проверяет, - кивнул северянин, - А я его переубеждаю всё время. Я хочу верить Вам, Маллистер.
Седьмое пекло!
Мастер над оружием не лжёт, он действительно хочет ему верить! Он сам не способен даже на самую крохотную подлость, и потому плохо умеет подозревать оную подлость в других. Истинный рыцарь Винтерфелла...
И как бы этой скотине Первому Разведчику не пришло в голову подозревать, что и сир Джоррен в сговоре с дезертиром и предателем.
Нет! Уж вот этого уж никак нельзя допустить! И пусть сукин разведывательный сын хоть шкуру потом с преступника заживо сдирает. Кажется, он, Элтон Маллистер, сейчас, наконец, способен принять правильное решение.
Недавно он истязал себя мыслями о том, что у предателя-де есть только один выбор - кого именно предавать.
Он был неправ. У предателя должен быть ещё ответ на вопрос: что предавать нельзя.
Сейчас он этот ответ нашёл. Не разумом - сердцем. Нельзя предавать доверие сира Джоррена. И допускать, чтобы Первый Разведчик, будь он проклят, мог использовать Элтона для своей охоты на Эссейнира и Торнейара! Через что угодно остальное ради этого перешагнуть можно.
Даже, если это собственная жизнь.
Элтон набрал в грудь воздуха, будто перед прыжком с обрыва в воду. Впервые за весь этот, недолгий ещё, впрочем, разговор, посмотрел на мастера над оружием прямо, глаза в глаза.
И начал рассказывать винтерфелльцу правду. Это было трудно и больно, слова выплёскивались из горла толчками, будто кровь из вспоротых жил. Но только это сейчас было по-настоящему нужно.
Правда иногда умудряется оказываться нужнее, чем жизнь. И даже нужнее, чем любовь.
Прощай, Эссейнир! Меня казнят, но это произойдёт с южной, а не северной стороны Стены, так что ты об этом никогда не узнаешь. Какое-то время ты будешь день за днём, раз за разом бросать в пустое небо свой Зов. Потом смиришься и перестанешь. Зато тебя не убьют. А если и убьют, то не при посредстве человека, обязанного тебе жизнью, человека, который любит тебя. И твоего лорда тоже не убьют, так что он поможет тебе не стать Помутневшим, когда ты поймёшь, что этого человека тебе уже нет смысла звать и ждать.
Прощайте, сир Джоррен, рыцарь Винтерфелла! Я дурак, я только сейчас понял, что любил Вас больше, чем умел любить родного отца. Я всегда стремился быть похожим на Вас, будь я трижды дезертир и предатель. Сейчас, мне это, кажется, удаётся. и Вы не пострадаете из-за меня...
Мастер над оружием слушал внимательно и не перебивая. Иногда кивал каким-то своим мыслям. Когда сбивчивый рассказ Маллистера закончился, рыцарь Винтерфелла одним резким движением поднялся на ноги, посмотрел на Элтона сверху вниз. Молодой дозорный, опустошённый до каменной усталости. опустив голову ждал своего приговора.
- Вот, значит, как, Маллистер? - лицо мастера над оружием казалось сейчас мраморной маской. И не выражало ничего.
- Ровно так...
- И как Вы полагаете, что теперь с Вами будет?
- Суд и следствие, сир Джоррен. А разве нет?
- Именно что нет, - голос мастера над оружием был сух и строг. Точно таким тоном он разбирал на тренировочной площадке допущенные учениками ошибки. Тоже начиная фразы с "Как Вы думаете, что после этого будет?" А после ответа рекрута следовало что-нибудь, вроде "Нет, если Вы атакуете так, как сейчас попытались, противник следующим же ударом размозжит Вам череп", - Именно, что нет. А будет следующее. Суд как раз-таки не состоится. Сегодняшней ночью, или в одну из ближайших я выведу Вас за Стену, Маллистер. Потому что в моём личном представлении Дозор слишком хорош, чтобы опускаться до казни влюблённых мальчишек.
Сказать, что Элтон оторопел - это ничего не сказать.
- Но... Как же Вы? - едва выдавил из себя он, - Вас не... не заподозрят?
- Маллистер, окажите милость предоставить мне позаботиться об этом самому. Я, конечно, не Первый Разведчик, но тоже чего-то стою.
- Прошу прощения, - отчаянно краснея пролепетал Элтон, мгновенно понимая, какую несусветную глупость сейчас ляпнул. Уж такой человек, как сир Джоррен всяко не будет разбрасываться пустыми обещаниями. Да и жизнью рисковать ради мелкого дезертиришки он тоже явно не предполагает.
Уже подойдя к двери, мастер над оружием оглянулся на Элтона и сказал очень тихо и очень грустно:
- Ты хоть мучился. Сомневался. А я, если бы Мелиса ждала меня за Стеной, дезертировал бы немедленно.


Извиняюсь, сегодняшний кусочек совсем маленький вышел какой-то...

@темы: Творим потихонечку, Как на тоненький ледок вышел Беленький Ходок..., Чёрное братство дороже всякого богатства.

@темы: Только хорошие новости-365.

Искал ещё ни разу не запощенного Джона, а вместо этого нашёл офигенного Бенджена.



Джона, правда, тоже нашёл.

@темы: Вечерний Джон.

@настроение: Хорошее.

@темы: Будни чёрных и пушистых, Двенадцать месяцев.

1. "Эшка" растёт потихонечку. И я жутко этому радуюсь.

2. Вполне пристойная погода на улице.

3. Почти достроил уже вторую железнодорожную станцию. (Это я не брежу, это я про игрулю любимую).

4. Уря-уря-уря, скорее всего, у меня будет ещё и лысая раскоря... Король Ночи, чтобы любить.

5. Вдруг внИзапно впали в детство и пересмотрели "Короля-Льва". По приколу окрестив его "альтернативной историей Ланнистеров" и получиили двойное море удовольствия. (Муфаса - это молодой Тайвин, Шрам - лорд Рейн и т. д, и т. п... ).

@темы: Только хорошие новости-365.

- И всё-таки, кто такие эти Помутневшие? - всё-таки не отвлёкся от нового для него понятия дозорный, - Ты обещал, что объяснишь.
Эссейнир замолчал. Конечно, наверное, странновато так говорить о мысленной речи, но именно замолчал, как замолкает любой, кто собирается с духом и подбирает слова. Ощущение присутствия никуда не делось, а вот связного ответа пришлось несколько подождать.
Дальше даже местами стёбно. Хоть и грустно.- Помутневшие - это... Это иногда случается с кем-то из моих соплеменников. Они постепенно теряют себя, утрачивают ясность мысли, способность поступать в соответствии с волей разума... В общем, это нелегко объяснить словами, даже, если говорить через Зов, вот так, как мы с тобой...
- Сходят с ума? - попытался подсказать Элтон.
- Я не знаю, как у людей сходят с ума. Помутневшие просто становятся не-собой. Они теряют слова и имена, не умеют назвать свои чувства и желания. Они помнят только одно: надо нести холод и убивать. Уже не помня, почему и зачем. Больше у них ничего нет.
- Прости, я всё-таки не совсем понял.
А чего тут не понять? Вот, есть ты, и это - ты. Я - это я. Все остальные, кроме Помутневших - это они. А Помутневшие - они только Зима. Больше в них ничего не осталось. И Зима в них уродливая и пугающая даже нас. О, я придумал, с чем сравнить! Это как если бы кто-то из твоих друзей вдруг начал охотиться на тебя, чтобы съесть. Это будет страшно, но не тем простым страхом, который ты испытываешь, если за тобой пытается погнаться дикий зверь. Это страшнее.
Элтон попытался представить себе Гарта-ланниспортца или кого-то ещё из братьев всерьёз собирающимися его, Элтона, съесть. Легко и естественно вообразить таким не получилось никого, кроме мерзкого бастарда из Простора.
- Ты показал мне сейчас нескольких людей. И о последнем у нас сказали бы, что он помутнел. Начал становиться таким. Будь он одним из нас, мы постарались бы его уничтожить, или хотя бы прогнать как можно дальше.
Элтон подумал, что это, пожалуй, было бы наилучшим из всех возможных решением, которое Ночной Дозор мог бы принять относительно паршивца Флауэрса. И поёжился, вспомнив, что ему ещё невесть сколько раз придётся толкаться с бастардом локтями.
Представить Помутневшим самого Эссейнира было попросту невозможно. Более невозможно, чем даже Лордом-Командующим, как Элтону однажды приснилось.
- А кто становится Помутневшим?
- Тот кто очень много зим провёл в полном одиночестве. Тот, кто слишком любит убивать - начал перечислять Странник, - Иногда, очень редко - тот, кто пережил какое-то огромное горе и не смог с ним справиться. Тот, кому не нравится думать и узнавать новое.
Нравится ли Флауэрсу убивать, Элтон не знал. Но что думаньем бастард себя утруждать не любил, это точно.
- Почему ты его так часто мне показываешь?
- Извини... Он меня недавно взбесил до я сам не знаю какой степени.
- Хочешь, я уничтожу его?
Эссейнир спросил об этом просто и небрежно. Как можно было бы спросить что-нибудь, вроде: а давай я по пути выброшу твои бумажки? Впервые за всё их с Иным знакомство дозорного слегка передёрнуло.
- Не хочешь?
- Ну-у... Не знаю даже, как сказать...
Выносить смертный приговор младшему сыну лорда Маллистера предлагали всё-таки впервые в жизни. И это оказалось трудным. В бою Элтон убил бы бастарда, не сожалея и не раздумывая, но когда вот так - это другое. Чёрный брат отчаянно надеялся, что Эссейнир сумеет понять его замешательство правильно. Слов для таких вещей как-то мучительно не находилось.
- Я постарался увидеть эти твои мысли. Но у нас не так. У нас Помутневших убивают без всякого сожаления. Особенно,если они могут угрожать благополучию тех, кто дорог.
Впервые в жизни юный дозорный испытал что-то, вроде стыда за весь род человеческий. Потому что если считать Флауэрса Помутневшим, то приходится признать, что среди людей Помутневших этих самых едва ли не больше половины. И в Ночной Дозор, когда-то в древние времена бывший братством благороднейших из рыцарей, их с удовольствием принимают. Потому что люди на Стене и под Стеной погибают слишком часто, и командование радо любому пополнению, даже такому, от вида которого блевать тянет. Мастера над оружием, насколько могут, выбивают из этих висельников дурь, ведут давать присягу и ставят на Стену. А подохнут они - так не велика потеря.
Обидно за Дозор! Хоть и сам отнюдь не бескорыстным добровольцем сюда приехал.
- А зачем ты сюда приехал? И, должен предупредить, я опять из твоих мыслей не всё понимаю. Вижу твою обиду, но не могу правильно понять, на что она...
- На то, что в песнях и легендах Ночной Дозор - собрание лучших из лучших, а на деле в нём Флауэрсов полно. Хотя я, скорее всего, не имею права на это дуться. Сам ведь здесь скорее по чужой воле, чем по своей.
- А по чьей? И разве можно без желания куда-то приехать, если тебя не в плен взяли?
- Увы, можно...
Элтону совершенно не хотелось рассказывать про отца, про то, как его тихонечко, не стирая с лиц любезных улыбок, выжили из родного замка. Жёг мучительный стыд - именно от того, что Белый Ходок, наверное, ни слова из этого рассказа толком не поймёт, настолько это для них чуждо и неестественно. Или - не чуждо?
Чёрный брат набрался храбрости и спросил:
- Слушай, Эссейнир! А у вашего народа есть такие мужчины, которые влюбляются в мужчин?
- Ну, да, есть, а что? Я же в тебя влюбился. По крайней мере, моя Пробудившая сказала, что то, что я чувствую, должно называться так.
Если бы вот прямо сейчас над головой разверзлись небеса, и из щели в них вылетели чередой все лорды и леди Валирии на своих огнедышащих драконах, Элтон и то, наверное, не поразился бы больше.
- Эссейнир, ты...
- Что "я"?
Он, похоже, действительно, не понимал. Вот, ни на капельку же не понимал!
- Да, я опять не понимаю. Я сегодня вообще плохо тебя понимаю. Наверно, это от дальности расстояния. Вот сейчас не понимаю, почему ты думал, оказывается, что это вообще невозможно. А если даже и возможно, то я тебе об этом говорить не буду? По-моему, наоборот - глупо же не говорить. Или... - Элтону показалось, что Иной пытается рассмотреть что-то, очень нужное в его мыслях и воспоминаниях, - Или трудность в том, что ты из-за присяги Дозора не можешь на мне жениться, как это принято у вас, людей? Ты сожалеешь о невозможности сделать меня леди Маллистер?
Бедного дозорного согнуло от неудержимого хохота. Белый Ходок умеет выхватывать из человеческой памяти имена и образы незнакомых ему понятий, но вот сопоставлять их... С "книгами" в том первом их разговоре было ещё всё просто. А вот к каким выводам Иной пришёл, высмотрев, что у людей "любовь" чаще всего связана с "женитьбой", которую дозорным запрещает "клятва"... Элтон ржал, как конь и никак не мог остановиться, он задыхался, всхлипывал и похрюкивал. И молил Семерых только об одном - пусть Эссейнир не сумеет разглядеть, что собеседник помимо воли очень ярко вообразил его одетым в свадебное платье своей матери...
- Мне нравится, когда тебе весело. Это очень приятно ощущать, хотя я опять же не понял, что именно тебя сейчас так на снежинки рассыпает. Если тебе нужно, чтобы мы непременно были женаты, то давай я женюсь на тебе. Я присяги Дозора не давал, так что мне можно.
Седьмое пекло, он всерьёз это всё говорил. Он, действительно не понимал, и казался очень озадаченным.
Просмеявшись, Элтон спросил:
- Эссейнир, чудо моё снежное, ты вообще что-нибудь знаешь о женитьбах?
- Ничего, - с хрустальной честностью ответил Белый Ходок, - Только то, что для людей это почему-то очень важно. Вот, твой Флауэрс, например, называется "бастард", и это как-то связано с женитьбой его Пробудивших. А "бастард" - это ведь очень-очень плохо. Поэтому мы должны непременно быть женаты. Потому что ты - человек, Элтон, и если мы попробуем создать Пробуждённого, он тоже будет "бастардом", если мы не поженимся, ведь так?
- У тебя каша в голове! - не выдержал молодой лорд, - И у меня, честно говоря, тоже. Потому что я, честно говоря, представления не имею, как я тебе всё это буду объяснять...
- Если можно, так, чтобы я всё-таки понял. А то я действительно пытаюсь разглядеть недостающее в твоей памяти, думая этим облегчить себе задачу, но получается почему-то какая-то ерунда. Я догадываюсь, почему ты смеёшься, я бы, наверно, тоже смеялся, если бы ты начал мне пытаться объяснять: как, по-твоему, Посланниками управляют и на ледяных клинках сражаются.
- Ага, я ещё мне как-то всё-таки неприятна мысль о том, что ты нечаянно влезешь во что-нибудь такое... нууу... что-нибудь такое, за что мне неловко, например. Не знаю уж, как с этим у вас, Иных, а люди не любят, когда о них такое известным становится. Особенно - для тех, кто этим людям очень дорог.
- Я же уже говорил: я могу видеть только то, что в миг нашего соприкосновения умов и воль в твоих мыслях самое яркое. А всё остальное сокрыто в тени. Соблюдай свои людские обычаи, если хочешь, я не желаю оскорблять тебя!
Дозорному показалось, что последние слова Эссейнира окрасило раздражение.
- Эссейнир, прости! Прости, если со мной трудно. Я не со зла, честно...
Если быть совсем откровенным, Элтон отчаянно устал объяснять сегодня очевидные для него вещи. Да ещё и подыскивать слова так, чтобы Иной не смог заподозрить в них даже малейшей тени чего-либо обидного. Он ужасно боялся сделать Эссейниру хотя бы самую капельку неприятно. Особенно, после того, как это невероятное, волшебное существо сказало, что любит его. После того, как он сам так скучал, так терзал себя. После мучительно-сладких своих самых потаённых мыслей - о фарфорово-бледной коже и искрящихся снежинках на ней, которые он, Элтон заставлял бы таять своими губами. После вонючего хриплого дыхания пьяного Флауэрса, после солнца, взорвавшегося в груди, в сердце, когда он почувоствал сегодня прикосновение мысли Иного...
Их разделяет Стена. Между ними стоит буквально всё - дозорное начальство, присяга, бесконечно долгие расстояния, их собственная природа. Не хватало ещё случайно или по недомыслию с ним самому поссориться!
- Я тоже очень страшусь с тобой поссориться, - сказал Эссейнир уже спокойно и умиротворённо, - Я ведь искал тебя. Пытался услышать. Но ты был всё это время с другой стороны Преграды, то-есть этой своей Стены, а она всё отрезает. Я ждал, когда ты выйдешь из ворот на север, а не на юг, и боялся разминуться, боялся, что буду спать или занят именно тогда, когда ты придёшь, я ведь понимаю, что ты не можешь часто приходить. Мне так не хватало тебя, Элтон! А скоро ты опять уйдёшь за Преграду, и снова мне будет не хватать тебя, тебе меня, и столь много останется недосказанным...
- Я бы сейчас больше всего на свете хотел тебя не только услышать, но и увидеть...
- Я тоже. Но я знаю, что ты должен или вернуться до темноты, или уйти навсегда. Мне Торнэйар немного рассказывал, как живут в Дозоре.
Увы, это было именно так. Чёрный брат сам отлично это понимал. Только так, или этак. Или - редкие случайные встречи, чаще такие вот, как сегодня, или - добро пожаловать в дезертиры! И в эти самые Обращённые, ведь иначе человеку среди Ходоков просто не выжить. А решиться стать дезертиром, это всё-таки как-то... Нет, Элтон уже смирился с мыслью, что однажды это неминуемо должно произойти, если конечно, он не хочет навсегда потерять Эссейнира. Но ведь это трудно - оборвать всё разом. На это всё-таки нужно хоть какое-то время. Чтобы привыкнуть. Чтобы решиться. Отыскать в себе силы, потребные для того, чтобы раз и навсегда отрезать себе путь на южную сторону.
Или - наоборот, на северную. Как Первый Разведчик. Желчный и злобно-подозрительный тип с безжалостными, почти лишёнными цвета глазами. Уж не стал ли он таким после того, как устал не спать по ночам, изводясь тоской о несостоявшемся побратимстве? "Он выбрал - Дозор"...
Эссейнир тоже погрустнел, это ясно ощущалось. Похоже, Элтон учится его чувствовать. Разбираться в оттенках мысленной речи. Если так и дальше пойдёт, скоро они смогут не только говорить, но и молчать вдвоём. Это иногда тоже нужно - просто помолчать вместе...
- Прости, но мне, кажется, совсем пора, Мы устали очень тут все...
Ну, вот и всё! А когда в следующий раз, непонятно. Теперь, правда, будет легче, потому что Элтон знает - Иной ждёт его, ищет его, он его любит. Подожди-ка! Ему, человеку, да - легче! А легко самому Эссейниру? Ему, вынужденному каждый день испускать свой мысленный зов в никуда?
Надо что-то решать. И на что-то решаться.
Поговорить бы с кем-нибудь ещё! С кем-то со стороны, но мудрым и понимающим. Только вот с кем? Где такого возьмёшь, кому такое расскажешь в Ночном-то Дозоре? В этом одном-единственном Эссейниру и правда, легче - его скъят знает о его трудностях. И пытается помочь, а не дезертиром заклеймить и повесить на хрен... Элтон представил себе (Что-то он сегодня только и делает, кажется, что даёт волю воображению), что будет при попытке посоветоваться, допустим, с Лордом-Командующим. Или с тем же мастером над оружием. Тревожить страшноватого Первого Разведчика Маллистер не решился даже и воображении...
- Я сейчас ухожу совсем. Мне уже... трудно. Почти не достигаю тебя. Так жалко связь обрывать... - коснулся его разума Эссейнир. Слабо-слабо, едва ощутимо.
- Иди отдыхай, конечно же! - спохватился Элтон, проклиная себя за дурость. Распереживался тут, слюнтяй несчастный, а Эссейнир на него, дурака, может быть, последние силы тратит... Рыцарь, называется! Недоумок пеклов, ворона несчастная!
- Не последние, - успокоил его Иной, - Я восстановлюсь. Мне же помогают. И... вот, что я придумал. Давай я буду теперь всегда проверять, здесь ли ты ровно в тот час, когда я тебя сегодня почувствовал. Но если тебя нет, я не буду так далеко смотреть. Тогда значит, завтра.
Это было хоть что-то. Хоть какая-то определённость.
- До свидания! - сказал Элтон, стараясь вложить в коротенькое прощание как можно больше тепла и нежности.
Ощущение присутствия Иного исчезло. Одинокий чёрный брат вздохнул и слегка пришпорил лошадь. До сумерек надо ещё успеть кого-нибудь тут подстрелить.

@темы: Творим потихонечку, Как на тоненький ледок вышел Беленький Ходок..., Чёрное братство дороже всякого богатства.

...Которому не надо делать ничего особенного, чтобы пафосно выглядеть.

@темы: Моб, который флэш, Чёрное братство дороже всякого богатства.