Помучить торинна надо бы...

[aheor]

Всё получилось как любят говорить Грузовики, "по новенькому асфальту".
На нужную электричку они успели, и контролёрам в ней Меллькьорэ глаза отвёл (они были такие сонные, что с этой задачей справился бы даже три ночи назад пробуждённый поездёнок). И в дальнейшей дороге им везло так, что впору было всерьёз начинать думать, что похищение несовершеннолетних хантаарьенн чем-то особенно угодно всем без исключения Хранителям тиверлинских улиц. Тэнни нужного дома, узнав, зачем они приехали, с радостью согласился открыть дверь. Арви оказался на редкость серьёзным и тихим большеглазым созданием, безо всяких капризов позволившим собрать самые необходимые свои вещички и увести себя из квартиры навсегда. Его матери дома не было, и Мэйрен оставил на холодильнике короткую сухую записку, что-то, вроде: сына не ищи и меня тоже, буду сообщать новости и присылать деньги по мере возможности. Под вешалкой в прихожей у Инты стояли тяжёлые армейские ботинки, разумеется, мужские, на кухонной раковине валялись принадлежности для бритья - Мэйрен ничего не говорил, натыкаясь взглядом на эти мелкие свидетельства лёгкой и простой взаимозаменимости спутников интиной жизни, только лицо мрачнело. Торинн ничего не спрашивал, понимая, что не всегда и не всё в жизни слова могут украсить. Арви тихо и как-то совсем по-взрослому утешающе гладил отца по руке.
- Куда теперь? - спросил Мэйрен, когда они втроём вышли во двор. Тон, которым был задан этот простой вопрос ясно говорил, что по большому счёту, мужчине сейчас всё равно.
- К трамвайчикакм! - "внёс предположение" Арвиен.
- Нет, - торинн чуть улыбнулся мальчику, - Туда, где ещё интереснее. Домой к машинкам. Только об этом на улице - молчок, хорошо? Это - наша с тобой и папой тайна!
- Здорово! - восхитился малыш, - Я люблю, когда тайны.
До Эйвэнни-раниалль, обиталища хорошо знакомых торинну хэлдрин клана Растекающегося Пламени они пошли пешком, благо недалеко. Ничьего внимания их маленькая компания не привлекла, ну, подумаешь - два мужика, не то неформального, не то просто слегка потасканного вида ведут куда-то маленького мальчика, с мордашкой, сияющей от какого-то радостного предвкушения. Жена запилила - своди, да своди сына в зоопарк, вот папка и повёл, да заодно приятеля прихватил, чтоб было с кем пивка выпить, в честь столь великого события... Меллькьорэ поймал себя на том, что, наверное, впервые в жизни подумал совсем как человек - о том, насколько же, на самом деле, легко в этой равнодушной толпе совершить настоящее преступление. Недавно те же хэлдрин поймали и убили какого-то сумасшедшего душителя детишек, человечьих, конечно. Он ведь тоже мог вот так спокойно вести будущую жертву к своему гнусному логову... Плохо жить без помощи Стен и Рельсов, плохо...
У ворот раниалля их встретил сонный охранник.
- Они хантаарьенн, Тэирмо, - быстро сказал Меллькьорэ, - И им жить негде.
Хэлдро одарил его взглядом, ясно и внятно дающим понять, что порядочный Грузовик думает о сумасшедших Тори-Энн, шляющихся среди бела дня в столь сомнительном обществе. но внутрь пустил. И даже лично проводил в один из свободных гаражей.
Раниалль представлял собой территорию давным-давно заброшенной людьми фабрики. Жутко интересное место, мечта любого мальчишки. Заручившись разрешением папы, Арви тут же убежал её исследовать. Взрослые такого энтузиазма не разделили, Мэллькьорэ - потому что устал, Мэйрен - из-за того, что неотвязнее, чем ему хотелось бы, думал об армейских ботинках.
- Мы здесь теперь будем жить? - спросил он, просто для того, чтобы не давило молчание.
- Если вы захотите и мать Клана разрешит. Если же нет, то через несколько дней вернёмся в Тиирвальд. Там - Бензоколонки.
- Какие ещё колонки?
- Горящие Бензоколонки, так называется хэлдрийская семья, с которой я давно сотрудничаю. Или - у меня, вроде, я тебе уже говорил.
- Как Арви лучше будет.
- Хорошо, - торинн кивнул, - Пусть Арви решает. А в Тиверлине мы на несколько дней задержимся в любом случае.
- Помню. Тебе вокзал какой-то занадобился.
- А ещё моя мама сейчас где-то здесь. Пересечься бы.
Мэйрен удивлённо как-то посмотрел на собеседника. Как-то не вязалось с электричкой оборотнем тёплое человеческое слово "мама". Даже интересно ведь - какая она, ториннка, хозяйка темноты и рельсов.
Уж точно, не сука, как некоторые...
Мэллькьорэ осторожно коснулся его разума. Если бы прикосновение это было жестом, то это была бы чуть нерешительная ладонь на плече: я готов помочь тебе, друг. Скажи только - чем и как? Мэйрен ответил благодарным взглядом.
- Ты б лёг тут, а, - сказал он, отчаянно стыдясь своей слабости, недостойного мужчины минутного желания уткнуться доктору носом в плечо и глухо, безнадёжно завыть, - Вы ж, ты сам, говорил, ночью живёте. Для тебя совсем поздно уже.
- Да, - Мэллькьорэ не стал спорить, - Действительно, поздно, Анвамитта уже давно. Разбудишь, если кто-нибудь из хэлдрин придёт, ладно.
Он разобрал постель на топчане в углу и провалился в сон, едва донеся голову до подушки.

Ему приснилось девичье лицо. Тонкое, с чуть болезненно изящными чертами, такие бывают у много и трудно поживших метрожительниц. Огромные глаза, тёмные от расширенных зрачков, полные какого-то страшного предвидения, полубезумные от него. Они были скорее человеческими, эти глаза, хотя - во сне он знал это - умели мерцать и переливаться, как и в самом деле у квэйлинки. Ещё - хрупкие бледные руки с гибкими музыкальными пальцами и серебристые волосы. Всё остальное тонуло в темноте, чёрное на чёрном. И запах гари.
Глаза умоляли о чём-то, звали куда-то, куда? Во сне он мучительно не мог этого понять, он рвался изо всех сил, но почему-то не мог сдвинуться с места, и почему-то страшно болели руки... Потом всё пропало, окончательно утонув в темноте, мёртвой, душной, ещё более ослепительной - ослепляющей, чем темнота в непроглядных окнах не того трамвая. Темнота хищно ждала, темнота хотела сожрать его "я", хотела - и могла. Он боялся её, он хотел прогнать её, но она беззвучно смеялась в ответ его жалким попыткам вырваться. Тогда он закричал - тоже беззвучно, не было, не умело быть звуков в этой темноте. Беззвучно - но его услышали, мрак стал прозрачным, превратившись из темноты страшной в привычную ласковую ночную темноту, в ней мелькнуло на миг ещё одно девичье лицо - уже другое, похожее на лицо Айлиэ. Налетел порыв ветра, пахнущего рельсами и дождём, донёс голос - обрывок стихотворной строчки: сердце моё в ладонях твоих...
Миссимэ интэро ин тиамэ-ни хийанен. Нет, как-то иначе. По-другому!
Кори"м о анти-этэ...