Текст плох отчаянно, и я его уже ненавижу.

[aheor]

Но надо доковырять его до логического конца, чтобы потом исправлять всё разом уже.
Увы, не смотря на наличие схемы всё плохо. (((((((((((((((((((

Внизу слышался какой-то лязг и мегафонное вузлаивание.
- Бестолковая беготня! - Элтон зло сплюнул на пол.
- Не такая уж и бестолковая, - криво улыбнулся Риан, - Никого из нас всё-таки ещё не поймали. А время идёт и работает на нас.
- Боюсь, что нас всё-таки поймают, - мрачно посмотрел на него Мартин-лиссениец, - Если уж речь о лестницах. Выкурят, хоть к гадалке не ходи.
- Вот, что мы сделаем, пожалуй, - задумчиво сказал Кит Сноу, - Риан, если я хоть что-то понимаю, первым узнает, что вертолёт на подходе, так?
- Ну, да, - Старк взглянул на лучшего друга слегка непонимающе.
- Ну, так вот, я всё-таки предлагаю разделиться. Да, я помню, что раньше мы решили этого не делать, потому что если разойдёмся, то непонятно, как потом обратно собираться и так далее. Но сейчас до меня дошло - если мы будем по отдельности, шансов, что хоть кто-то доберётся до вертушки и лорда Беррика всё-таки будет больше. В смысле, я имею в виду, что мы пока что прячемся по отдельности, чтобы преследователям труднее было, а когда вертолёт уже будет здесь, и Риан об этом узнает, то он нам всем разом отправит, ну, хоть пустое СМС, чтобы у каждого запищало. Это будет сигнал со значением "лезь на крышу". Смекаете?
- Пожалуй, в этом есть смысл, - во взгляде Меррета блеснуло злое веселье, - Пускай попрыгвют, гады!
- Нет в этом смысла! - отрезал Элтон, - Во-первых, мы уже и так на чердаке, и по крайней мере, тот вход, через который мы сюда попали, оборонять довольно легко. А во-вторых... Во-вторых, - его лицо искривилось, будто слова причиняли ему боль, - Увы, у нас нет гарантии, что Старка не пристрелят первым!
- А почему нас обязательно пристрелят? - вскинулся Мартин, - По логике наоборот,должны стараться живыми взять, чтобы все обстоятельства выяснить.
Риан метнул в него уничтожающий взгляд.
- Вот этого, как раз, допускать и нельзя! - его голос сорвался на крик, - Если живыми возьмут - узнают про доктора!
При этих словах Уолдеру захотелось дать самому себе по затылку. И как следует! Что он там себе думал - дезертиры его драгоценную персону так яростно защищать собрались? Считал себя главной проблемой, уйти порывался, чтобы ребятам легче было, и не так страшно досталось, если поймают. Глупые киношные слова какие-то вымучивал из себя... А дело-то, оказывается, вовсе не в нём, у "воронят", как выяснилось, есть какой-то доктор, какая-то страшная тайна.А он, Уолдер, так, дополнение случайное.
С одной стороны эта догадка принесла облегчение. С другой же - обжигала горькой обидой. Никому ты, дурак Уолдер не нужен сам по себе, даже дезертиры в побег тебя прихватили, скорее уж, для того, чтобы не остался свидетелем. Но ведь Риан, юный лорд Старк ни капельки душой не кривил, когда предлагал ехать с ним в Винтерфелл? Или всё-таки кривил, а у дурака Уолдера просто чутьё слишком слабое?
Такие сильные, такие надёжные руки, крепко-накрепко стиснувшие в объятиях. Жёсткое чёрное сукно, чуть царапающее щёку, когда Уолдер уткнулся носом в старковское плечо. Никогда прежде до этих нескольких секунд, Уолдер не чувствовал себя таким нужным, таким защищённым. Таким своим, родным для кого-то, за кого показалось в эти мгновения не жалко и жизнь свою никчёмную отдать. Несколько пронзительных биений сердца, в которые он не был Сто Двадцать Восьмым... Так не лгут. А если даже и лгут, то ложь эта всё равно слишком драгоценный дар. За который он, Уолдер, перед Станрком в долгу неоплатном. И что в сравнении с этим даром и с этим долгом жалкое существование ничтожного Сто Двадцать Восьмого, глупого дохла, возвращённого с разрывом контракта? Никому на целом свете не нужного? Плевать-то семижды по сем раз на этого вороньего доктора и все его секретцы!
Риан, будто почувствовав что-то, положил маленькому Иному руку на плечо. А может, он и в самом деле что-то почувствовал, не зря же приятели иногда называют его между собой не только по имени, но и провидцем.
- Уолдер, - голос у Старка сейчас был хриплый и неживой какой-то, - Уолдер, ты... Ты, если со мной что-нибудь, ну... Что-нибудь нехорошее, в общем, всё равно добеги к моему отцу, и скажи, что я обещал тебя в Винтерфелл забрать. И ребят, если они уцелеют - тоже.Скажешь, ведь ладно? Обещай мне, Уолдер!
- Ох уж эти северяне, - пробурчал Элтон Крегстон, пока Сто Двадцать Восьмой судорожно пытался придумать достойный ответ на эти слова, - Особенно, пафосные Старки! Риан, ты всерьёз помирать, что ли, собрался?
- Может, и помирать! - угрюмо ответил Риан, - Мало ли, что может случиться? А ходачонка здесь оставлять ни в коем случае нельзя! Он здесь жил, сами понимаете, как. Хуже древнего Теона в плену у Болтонов. Поэтому вы тоже пообещайте мне, что в случае самого дурацкого, ну... В общем, вы поняли, да.
- Да поняли, поняли, - Кит Сноу попытался соорудить на пухлой физиономии достойную случая ободряющую улыбку, - И Уолдера постараемся, и Бастарда! Только ты всё-таки не помирай, а? Будь такой добрый!
- Можно подумать, я сам этого хочу! - беззлобно проворчал Риан, - Только действительно, всякое бывает.
Они были совсем не похожи на "ворон". Во всяком случае, на тех, кого Уолдер привык так называть раньше. На тех, кто охранял Старомест и винтерфелльскую фирму, на тех, кто привычно и равнодушно учил его быть Сто Двадцать Восьмым. И готовиться возможно убивать и умирать им тоже приходилось сейчас впервые, поэтому и слова они находили неуклюжие. Из фильмов про Дозор. И слов этих, таких неуместных не на экране, а в жизни, страшно стеснялись. Те, что копошились сейчас внизу, стесняться не будут, как не будут и тратить слов. Они уже давно по шею в крови,и хорошо, если только Уолдеровых товарищей по несчастью. Они не промедлят и не засомневаются.
Они не засомневались. Они, если можно так выразиться, разразились. На пресловутом чердаке тоже, что естественно, были окна, и пятерым дезертирам почему-то не пришло в голову, что атаку могут начать одновременно в двух направлениях. Пока одна часть дозорных и вээсдеэшников суетилась внизу, другая поднялась как раз-таки на крышу. И сейчас тёмные фигуры прыгали в окна, спустившись, а не поднявшись. Маленький Иной шарахнулся в сторону, прячась в тени невесть кем и зачем затащенной сюда афишной тумбы Время понеслось вскачь, будто отпущенное с паузы.Исступлённо залаял Бастард. Выругался на родном языке Мартин. Клацнул первый выстрел, пуля оставила неровную белёсую звёздочку на серой стене.
- А ну вылазьте живо, сукины дети! - услышал Уолдер в нескольких шагах от себя - Вы отдаете себе отчет в происходящем?! Мы же вас...
В первый миг ему стало очень страшно. Иссушающим, чёрным страхом, отнимающим голос и делающим ноги ватными. До бессилия дышать и двигаться страшно. Вээсдэшник шёл прямо на него, тварь из кошмара, от которого нельзя проснуться. потому что это было наяву, здесь и сейчас, с ним, Уолдером Редфордом. Сейчас закованный в чёрный бронежилет ублюдок всмотрится в чердачную темноту повнимательнее, и...
Что "и", Уолдер додумать не успел. Потому что тело сделало всё само. Тело и дреевняя сила, в нём живущая. Сам собой соткался в руке чуть заметно вибрирующий клинок из древнего льда, мерцающий тёмным блеском, само собой пришло понимание, что Тёплый ещё миг или два не будет видеть Уолдера, да и вообще, он не готов встретить в чердачных закоулках не сжавшуюся в комок дрожащую жертву, а истинного потомка тех, кем детей на севере Вестероса пугали восемь тысяч лет. Терять этих драгоценных мгновений Уолдер не собирался. Первым ударом Иной отмахнул с пояса врага, крепившуюся там порезалку, второй нанёс сверху, взвившись в прыжке. Раздался звук, которого этот мир не слышал со времён путешествий Девятьсот Девяносто Восьмого Командующего - невыносимо тонкий полувизг-полувой, который свойственно издавать только живым мечам Ходоков, рассекающим живое. Ледяной клинок развалил вээсдэшника от плеча до паха, бронежилет его был сделан отнюдь не из валирийской стали. Некоторое время Уолдер ошарашенно пялился на произведение рук своих, поверить, что он, привыкший шарахаться от каждой тени жалкий Сто Двадцать Восьмой, только что вот этими самыми руками убил вээсдэшника получилось не сразу. А когда, наконец, получилось, понадобилось прямо-таки чудовищное усилие воли, чтобы сдержать всё-таки рвущийся из груди ликующий вопль - он сделал это! Сделал, сделал, сделал, это возможно! Он - настоящий Белый Ходок, его тело, его существо вспомнило это, и теперь никогда уже не забудет. Холод пел в нём, пел о свободе, в белом пламени древней зимы бесшумно сгорали унылые бараки Староместа, побои, унижения, въевшийся в естество страх таял, уступая место счастью знать себя сильным и гордым. Теперь, даже если он здесь умрёт не страшно. Потому что он умрёт не Сто Двадцать Восьмым.
Но радость радостью, гордость гордостью, а умирать всё-таки отчаянно не хотелось. Особенно, теперь, после того, как только что стал свободным. Хотелось выжить и выбраться, обнять Риана Старка, выспросить, что за доктор такой таинственный, любопытно же! Хотелось жить. Седьмое пекло, ему ещё никогда так жадно не хотелось жить! А чтобы жить, сейчас надо прежде всего не оставаться на месте. А то подонки сообразят, в чём дело и драконьего стекла принесут.
Ступая совсем по-новому - бесшумно и текуче, Уолдер отправился выяснять, что с остальными. Дезертиры были живы,и Бастард тоже, Иной чувствовал это через Зов. Ребята, пользуясь темнотой, перебегали с места на место, периодически отоваривая зазевавшихся противников арматурой и кирпичами. Те в ответ стреляли, к счастью, пока безуспешно.
- "Живыми хотят взять!" - понял Уолдер, - Поэтому палят осторожно, так, чтобы гарантированно не убить, а только обездвижить". Это увеличивало шансы у беглецов выжить, но не выиграть. Всё равно же числом сомнут, скрутят и потащат. Хотя говорили же о каком-то вертолёте. Где этот вертолёт? Ведь не продержаться же. Не продержатся, озверевших от неожиданных потерь вээсдэшников сюда может набежать много, слишком много. И хуже и так слишком много, и единственное, что пока удаётся ребятам, это убегать. Но ведь силы человеческие не безграничны...
От недавнего ликования не осталось и следа, оно растаяло быстрее, чем тает снег в костре, уступив место самому чёрному отчаянью.


Продолжение, разумеется, следует.